— Что стало для тебя потрясением прошедшего сезона?

— Сложный вопрос. Каждый раз, когда объявляли, что мы не сможем поехать на финал Гран-при или участвовать в чемпионат мира, естественно, было обидно, потому что все спортсмены готовятся, выходят на пик формы, стремятся показать свой максимум на главных стартах сезона. И если по независящим причинам складываются ситуации, какие были в этом сезоне, приходится искать альтернативу. Вот, кстати, насчет Кубка Первого канала, очень здорово, что его провели. Так получилось, что я не выступал с декабря. И мне было очень важно поехать на Кубок Первого канала, чтобы после довольно долгого перерыва почувствовать, каково это выступать на публике.

А по поводу потрясений, на чемпионат Европы я не мог поехать, потому что получил травму на тренировке. Олимпиаду пропустил из-за ковида. Конечно, обидно. Но с другой стороны, жизнь на этом не заканчивается. Все равно надо двигаться дальше.

— Как считаешь, у тебя был шанс выступить на Олимпиаде?

— Если бы не ковид, то была бы совершенно другая картина. До конца Олимпиады у меня ни разу не было двух отрицательных тестов. А я столько этих тестов сдал! Казалось бы – всё, отболел, симптомы прошли, запахи начал потихонечку чувствовать, но сдаю тест и снова положительный. Пересдаю — отрицательный. Звоню Алексею Николаевичу, он говорит, что надо два отрицательных результата. Иду сдавать и опять положительный.

Дней 40 у меня были положительные тесты, хотя сдавал я в разных лабораториях, на разном оборудовании и все равно…

Даже если бы я полетел в Пекин, то это не гарантировало бы моего участия в Играх. Наверняка, тесты были бы положительные, потому что, как выяснилось, в Китае более точное и чувствительное оборудование. Ну и закрыли бы меня на карантин, это было бы еще хуже. Тогда даже и на Кубке Первого канала не смог бы выступить.

После болезни я почти месяц не катался, слабость долго ощущалась. На Кубке Первого канала было очень тяжело стартовать. Сложнее даже, чем на первом старте сезона. «Физика» очень сильно пострадала. В Саранске вышел на лед и будто всё с нуля. А в Пекине нужно было выступать на главном старте четырехлетия, и я понимал, что при любом раскладе после болезни подготовиться за короткий срок и прокататься на максимуме нереально.

Олимпиаду я не смотрел. Не мог сидеть у телека. Тяжело: они там, я здесь. Конечно, понимал, что не могу повлиять на ситуацию, но все равно…

— Как только нормализовалось состояние после ковида, ты продолжил подготовку.

— Потому что для меня было важно выступить в конце сезона. Понятно, мы готовились к чемпионату мира, так как еще не знали, что россиян не допустят. Я понимал, что нужно догонять. Видел цель и шел к ней. Когда есть цель, план, конкретная дата соревнований, всё гораздо проще, быстрее втягиваешься в работу.

Допустим, скажут абстрактно, нужно что-то прокатать в августе, и ничего хорошего в итоге не получится. А вот когда я точно знаю, к примеру, 15 августа будет прокат, я буду готовым.

Так везде. И бухгалтеры сдают квартальный отчет в определенный срок. Это для примера. А спортсменам тем более нужно понимать, когда будут старты, чтобы настроить себя, распределить силы, чтобы выходить на пик формы. Не знаю, кому как, мне лично легче готовиться, когда все заранее спланировано.

— Были сомнения по поводу дальнейшей карьеры?

— Я подумал, пока есть здоровье, желание и мотивация надо кататься, потому что тренировать я успею всегда, и нужно использовать то, что есть сейчас. У меня есть потенциал, и я хочу его реализовать. Я убежден, что не достиг своего потолка.

Просто с годами я стал по-другому смотреть на соревнования, подготовку к ним, тренировки. Не так, как когда мне было 15 лет. И тренеры меня очень поддерживают. Федерация. Александр Георгиевич Горшков и Александр Ильич Коган звонили, говорили: «Все получится, мы верим в тебя, и если буду вопросы – сразу звони».

Единственно, что меня немного напрягало, это фраза Алексея Николаевича, который в каждом интервью повторял, что наш проект рассчитан на два года. Возможно, я воспринимал его слова слишком буквально. В конце сезона мы пообщались, все обсудили. И я выбросил этот «пунктик» из головы.

— Обрадовался, когда поговорил с Мишиным?

— Конечно. Что ж тут грустить. Всем от этого хорошо. (Смеется).

— На Кубке Первого канала в начале короткой и произвольной программы ты прыгал тройной лутц. Наверняка рассматриваете вариант с четверным?

— Да. Но «Ворона» точно катать не будем. Скажу так: четверной лутц в планах есть.

— Предстоящий сезон (пока без международных стартов) дает возможность экспериментировать. Как считаешь?

— Все вопросы к Алексею Николаевичу. Он решает, что мы делаем, чего не делаем. Но я согласен, в новом сезоне можно пробовать новое. И не то, что можно, даже нужно.

— В продолжение темы нового. Обычно женщины, которые хотят изменить свою жизнь, делают новую прическу. Твой новый цвет волос из этой серии?

— Нет. Вы слишком глубоко копаете. Все проще. Хотел попробовать и попробовал. Это ничего не значит. Просто был в отпуске и покрасился. А началось с того, что когда болел ковидом, увидел в интернете рекламу — подбери свой цвет волос. Я выбрал пепельный блонд, посмотрел, неплохо. И когда мы поехали в отпуск, то решили: а когда, если не сейчас? Мне нравится, результатом остался доволен.

— Мы подумали, новый имидж для нового образа в новой программе.

— У меня точно такого нет. Я не буду отращивать усы, чтобы катать «Маскарад». (Смеется).

— Вы начали работать над новыми программами? Обе хотите менять или «Щелкунчика» оставите?

— Алексей Николаевич думает. Но зная его тенденцию, возможно, новые программы поставим. Произвольную начали делать с Ильей Авербухом. Музыка мне нравится. Для меня важны и образы, и интересное музыкальное сопровождение, которое бы давало простор для творчества.

Вообще, с Ильей работать очень интересно. Я уже говорил, мне нравится его подход. Илья не предлагает готовое, не настаивает на обязательном повторении, а отталкивается того, что я могу. Мы будто на новогоднюю елку навешиваем игрушки. Какие-то вещи я сам могу предложить, и он скажет: «Классно, оставим». Это такой совместный творческий процесс.

Но в плане идей Илья гениальный человек. Он может придумать, казалось бы, маленькую деталь, которая станет запоминающейся фишкой программы. Даже в костюмах. Как один эполет на кителе в «Щелкунчике». Он может придумать историю с продолжением, которая бы зацепила, рассказать ее на льду – это, конечно, талант и опыт. Илья уже столько лет создает программы для «Ледникового периода».

— Еще об экспериментах. Что думаешь о четверном акселе Ильи Малинина? Можно ли говорить, что этот прыжок запрыгают и другие фигуристы, как это было с четверными у девочек?

— Время покажет. Это зависит не только от данных спортсмена. Тут много факторов должно совпасть. И изначально тройной аксель должен быть высоким, техничным и докрученным. Посмотрим.

— Ты много выступаешь в шоу. Могут ли они компенсировать хотя бы частично недостаток соревновательной практики?

— В этом сезоне у меня на самом деле было немного стартов, а участие в шоу – это хороший шанс выступить на публике. После завершения сезона я участвовал в 6 шоу Этери Георгиевны Тутберидзе, в трех Жени Плющенко, одном Ильи Авербуха и еще одном «Влюбленные в фигурное катание». Алексей Николаевич сказал, это будет полезно. Да и я сам никогда не был противником выступлений в шоу.

Конечно, шоу – не соревнования. Но они дают почувствовать адреналин, пусть не такой сильный, как на старте, но все равно во время выступлений происходит обмен энергии со зрителями. К тому же, сама обстановка на шоу другая. Я бы сказал, усложненная. Потому что приходится выступать на площадках разного размера, когда зрители сидят прямо у льда, нет бортов, при приглушенном свете… К этому надо привыкнуть, испытать на практике. И если в новом сезоне размеры соревновательных катков будут другие, то к этому тоже нужно быть готовым. То есть шоу позволяет попробовать много разных вариантов. И для меня это своего рода тренировка. Я рассматриваю шоу как некий тренировочный процесс.

— Что запомнилось больше всего на шоу?

— Сумасшедшая поддержка зрителей. В каждом городе. От Минска до Ташкента. Полные залы. Люди встречали, просили автографы, аплодировали стоя! И вот эта сумасшедшая энергетика давала столько сил, хотя, казалось, под конец сезона все уже устали. Но каждый раз выходить на лед и доставлять удовольствие публике – это классно!

— У вас сейчас сбор в Кисловодске, потом Сочи?

— Да, с 17 июня поедем в Сочи. Алексей Николаевич не любит в Питере долго сидеть.

— На сборе в Кисловодске в вашей группе впервые начал работать постоянный тренер по скольжению Кирилл Алешин. Ты всегда говорил, что для тебя это важно.

— Мне на самом деле интересно заниматься скольжением, тем более с профессионалами. Правда, сейчас в Кисловодске я раскатывал новые коньки, и пока тяжело было что-то такое делать.

Перед шоу, когда у нас идут общие тренировки, я всегда стараюсь подсмотреть какие-то вещи у танцоров — Никиты (Кацалапова – прим.), Ваня Букин мне какие-то нюансы подсказывал. Стараюсь отовсюду что-то брать. И то, что у нас появился постоянный специалист по скольжению Кирилл Алешин – пойдет всем на пользу. Точно.

— Что скажешь о настрое на новый сезон?

— Настрой боевой. У нас уже был опыт в сезоне пандемии, когда в основном проводились российские соревнования, и, помню, я выступил лишь на нескольких международных – Минске, Гааге и в конце сезона на чемпионате мира.

В предстоящем сезоне ситуация с участием в международных турнирах пока под вопросом. Но наша федерация уже анонсировала российскую серию Гран-при. Молодцы, что стараются. Я рад, что будет распределение по этапам, потому что когда все ТОП соревнуются на одном, а на другом никого – это неинтересно. Раз старты будут – уже хорошо!

— Спасибо, Миша, успехов!